Фигура Николая Щорса: когда жена – чекистка

Интересный момент: женой Щорса была известная чекистка Фрума Хайкина (1897–1977). Их отношения завязались в сентябре 1918 г. в период формирования Богунского полка в Унече (тогда поселок, а теперь город на территории Брянщины в России), где Хайкина возглавляла местный подраздел ЧК и отмечалась незаурядной жестокостью.

Правда, официальная регистрация брака вряд ли имела место.

Местный краевед П. Храмченко в книге воспоминаний «Мои Клинцы» (выданна в 2004 г., сами же воспоминания записаны автором в 70-90-х гг. прошлого века) свидетельствует следующее: «после освобождения Клинцев от немцев и гайдамаков революционный порядок в должности устанавливала жена Щорса – Фрума Хайкина (Щорс).

Это была решительная и смелая женщина. Она разъезжала в седле на коне, в кожаной куртке и кожаных штанах, с маузером на боку, который при случае пускала в дело. В ближайшие дни под ее руководством обнаружили всех, кто сотрудничал с гайдамаками или сочувствовал им, а также бывших членов Союза Советского Народа (СРН) и расстреляли на Ореховке, на опушке за городским садом. Несколько раз опушка укрывалась кровью врагов народа. Уничтожалась вся семья, не щадили даже подростков».

Дополняет картину фрагмент рукописи «Воспоминание железнодорожника ст.[анции] Унечи Зап[адной] жел[езной дороги] Ф. Т. Васка» (записано в октябре 1927 г. ): «После оккупации Украины немцами и наступления их от Гомеля до ст. Клинцы и разъезда Песчаники в Унече начали стекаться для обороны отряды красногвардейцев. Унеча стала ареной борьбы.

Учитывая близость фронта начали появляться переодетые офицеры и генералы для эмиграции, которых до 200 лиц было расстреляно. В то же время в Унече появилась с отрядом китайцев какая-то Хайкина, что своими суровыми мероприятиями навела страх не только на спекулянтов и эмигрантов, но и на Богунский полк красногвардейцев (многих солдат расстреляла), которые восстали, желая убить ее и китайцев, но она, бросив бомбу в отряд солдат, убежала».

Очевидно, речь шла о событиях сентября 1918 года, когда в Богунскому полка вспыхнул мятеж, придушенный Щорсом. Наверно, Хайкина, как глава местной ЧК, принимала в подавлении мятежа активнейшее участие, что еще больше сближало ее со Щорсом.

Местный житель В. Р. Шпиньков, со ссылкой на своего отца, который служил в Богунском полку, утверждал, что непосредственной причиной мятежа была именно Хайкина, которая чинила в ЧК «зверства» и «безбожно расстреливала». Вот его рассказ:

«Да, был бунт в Богунском полку. И эти бунтари как раз из нашего поселка и были. А откуда он возник? Я разговаривал с бывшими бунтарями. Вот как дело было. Молодежь, хочется погулять, а нужно быть в казарме. А они пошли к девчатам гулять и не появились на вечернюю проверку. Вечерняя поверка – а их нет. Ну, докладывают выше. А в поселке действовала ВЧК. Главой ВЧК была Фрума Хайкина [.]. Говорят, что Иванов был, но наши партизаны говорят, что Фрума Хайкина верховодила. И если туда попал – считай, конец.

И, вот, наших – Новиков Никифор был, Шавеко Михаил и еще другие там были – забрали, потому что не появились на проверку. Капут нашим ребятам. Вот и взгоношились. А Михаил Шавеко был в пулеметной роте, я с ним разговаривал лично. Что делать? Любой ценой нужно отвоевать ребят. И как раз было заседание штаба в Унече. Ну, вот ребята выкатили пулеметы и – на ура».

Но все же пулеметчик пожалел: очередь дал, но пули пошли выше. Иначе он бы покосил всех там. И все ринулись кто куда бежать. А Щорс побежал к железнодорожному мосту, который за Унечей. И убежал он, одна нога в сапоге, другая в калоше – у него одна нога была раненая. Даже в отхожее место ввалился. А из штаба передали в Брянск, [в] железный полк, это отец рассказывал. И вот сутки прошли.

Здесь уже – гуляй воля, никто не хочет в казармы идти. Ходят по Унече, ищут где выпить. Но здесь едет эшелон, в товарных вагонах двери открыты и держат винтовки наготове. Думали, что восстал пулеметный полк и порежут их теперь из пулеметов прямо в вагонах. Ничего подобного, никто даже не выстрелил. Ходят богунцы по перрону – «О, здорово, рабочий класс!»

Никто никакого сопротивления. Они просто восстали против зверства этого ВЧК – расстреливали безбожно. У ВЧК была не одна Хайкина, но как будто она командовала там этими делами. Конечно, ребят своих они освободили. А Хайкина убежала. Потом ее больше не стало. И полку этому железному объявили: пока не уберете эту гадину, вы нам ничего не сделаете.

– Ну, как же вы, товарищи, здесь немцы наступают, а вы такой бунт подняли, бучу какую-то.

– И мы не против советской власти, мы против зверства вот такого.

А если бы пулеметчик порезал немного ниже, то побил их. Мне рассказывал об этом член военного совета Зик – это друг моего отца. Назначили самого Иванова в чрезвычайку».

Интересно, что сближало этих таких достаточно разных людей, если лично за Щорсом зверств или «сверх» жестокости вроде бы не фиксируют? С другой стороны, богунцы часто оставляли после себе кровавый след и никакого невосприятия у Щорса это не вызывало. Если он сам и не был кровожадным, то останавливать своих подчиненных он также не собирался.

В последних числах декабря 1918 г. богунцы вступают на территорию Черниговщины и быстро продвигаются Городнянским уездом. Именно в Городне состоялся первый серьезный бой Богунского полка с гайдамаками (регулярные войска УНР). Большевистские отряды завладели городом 30 декабря, на следующий день взяли родной город Щорса Сновск.

В Городне начался «красный террор» – непременный признак советской власти. В частности, 1 января 1919 г. расстреляли не только военных-украинцев, но и священника Ивана Самойловича с 16-летним сыном – хороший «подарок» на Новый год, ничего не скажешь. А всего за несколько дней в Городне было казнено около 80-и лиц.

Интересная деталь: по свидетельству В. Манойленко (черниговская районная газета «Путем коммунизма» от 11 февраля 1986 г. ), партизаны вместе с Таращанским полком, управляемым В. Боженко, освобождают Городню несколько раньше – 28 декабря 1918 р., а «еще два-три дня, и в Городню вступил Богунский полк Н.Щорса». Что как раз совпадает с началом массовых расстрелов.

Наступая на Чернигов, Щорс 10 января захватил Седнев. Украинские войска не ожидали нападения и были полностью разгромлены, погибло 30 человек, потери богунцев – один конь. Руководитель седневского вооруженного отряда И. П. Курдюк просил не убивать захваченных воинов (среди гайдамаков было немало местных), однако около клуба были зарублены и затоптаны конями около 10-и человек.

И это при том, что нападение богунцев стало полной неожиданностью для гайдамакив, которые почти не оказывали сопротивления. Староста седневской стражи Згурский как раз отправился проведать невесту, а остальные собрались в клубе на пир.

Кстати, в телеграмме руководству Щорс сообщал: «Богунский полк имел бой под Седневом, разбил наголову петлюровский и гайдамацкий отряды силой 250 человек». Однако есть свидетельства, что противостояли нападающим намного более скромные силы, которые лишь ожидали подкрепления в 200 конников. Похоже, Щорс зачел к числу побежденных также и резерв, который не успел прибыть в Седнев, тогда как реальные силы украинских отрядов не превышало 50 человек.

Известно, что после взятия Киева в феврале 1919 г. Щорс был назначен комендантом украинской столицы и в течение десяти дней представлялся полновластным хозяином города, расположив свою комендатуру на углу Хрещатика и Думской площади (в настоящее время Площадь Независимости). В это время по Киеву прокатилась вторая волна «красного террора».

В Киеве отлично помнили первое пришествие большевиков 9 февраля 1918 г. Да и как забыть 9-дневный обстрел города из крупнокалиберных пушек (в одной только Печерской Лавре было зафиксировано свыше 700 взрывов) – попробуйте вспомнить, когда еще Киев поддавался подобному обстрелу, там со времен монголо-татарского нашествия не видели подобного. А после взятия города наши «побратимы» в наихудших традициях средневековой резни расстреляли, сожгли живьем и замордовали, по разным данным, от 3 до 6 тысяч киевлян, среди них священников и монахов.

Верный ленинец В.Затонский в воспоминаниях так описывал увиденное в феврале 1918 г. в Киеве: «Мы вошли в город: труппы, труппы и кровь.Тогда расстреливали всех . прямо на улицах. Я сам чуть не погиб: средь бела дня меня один из наших патрулей остановил.

Я ему показал свидетельство члена Украинского Правительства, написанное языком украинским, с печатью Всеукраинского Центрального Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов. Да и тут таки, по-видимому, были бы и расстреляли, – тогда же это прямо на улице делалось, – когда бы, к счастью, во втором кармане не было второго мандата – члена Совнаркома РСФСР за подписью Ильича».

И вот эту кровавую орду «украинский патриот», как то считают депутаты Щорского районного совета, опять привел в Киев. Интересно, кем тогда считать немногочисленных защитников города в феврале 1919-го? Изменниками Украины? Киев опять пострадал от «красного террора» – не такого откровенного и кричащего, как год назад, но более системного и коварного.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ: Страсти вокруг Щорса: мутные воды коллаборационизма

В колыбели украинской государственности подчиненные Щорса чинили жестокость и своеволие, в том числе реквизицию имущества и денег к населенич, расстрелы, без суда и следствия. А из советских источников выплывает, что сам Щорс в это время занимался едва не исключительно хозяйственными делами.

Так действительно были ли такими разными Николай Щорс и его жена Фрума Хайкина?

Кандидат исторических наук, сотрудник Украинского института национальной памяти