Смущение предателя

Тотальная любовь к Родине приводит к бедности, болезням и могиле. На этой любви можно запросто проиграть, но те, кто любят Родину частично, обязательно получают приз. Это касается тех, кто любит только газ Родины, нефть Родины или, по крайней мере, сто гектаров её леса.

Родина похожа на матрёшку: с виду большая, а сунешься глубже, совсем маленькая - не больше старого ларька, под который мочился в три года.

Если такой ларёк снесут, сразу подумаешь - пропала Родина.

Память детства - главный патриотический архив. Здесь каждая мелочь больше государственных границ. И любое несовпадение с реальностью больно смущает душу, потому что облик Родины с переменами несовместим. Нам хочется удержать всё, что запомнилось в ранние годы. речку, печку и бакалейную лавку. Главное - не видеть изменений. Если всё разрушается - нам плохо; если обновляется - ещё хуже. Один француз посетил родной городок. Дома не был сорок лет, а перемен не обнаружил. От нахлынувших чувств он едва не задохнулся. Его Родина была на месте. Такое встречается редко. Где-то в жирном захолустье, где рай для туристов и раздолье для беглых фашистов.

В своём отношении к Родине люди похожи на котов. Они тоже привязаны к месту жительства. Стратегия выживания влечёт нас в изначальную зону комфорта и безопасности, туда, где бабушка на кухне и лошадь на родном дворе. В самых роскошных, уютных краях нам снятся любимые помойки, как в старом анекдоте о родине глистов.

Патриотизм - чувство радикальное. Воспалённые глаза патриотов искрятся предчувствием тотальной мобилизации. Эту публику страшно пускать в дом. Любой разговор заканчивается обвинением в измене и поиском всемирных заговорщиков. Но с ними хочется играть в солидарность, даже если знаешь, что Родину спасти невозможно.

На свете бывает много разного, только спасённой Родины не встретишь. Патриоты применяли всё: консервацию, реставрацию, реконструкцию, агрессию, репрессию, суицид и даже богоубийство. Когда Понтий Пилат предложил отпустить Иисуса Христа вместо патриота-террориста, народ выбрал патриота. И всё равно не помогло. Бог умер и воскрес, а Родина пропала.

Впрочем, пока мы живы, Родина всё-таки есть. На военных плакатах это женщина в зрелом возрасте. Она зовёт и требует жертвы, не объясняя во имя чего. В былые времена солдаты умирали "За веру, царя и Отечество!" Духовное стояло впереди, коллективный интерес был представлен царём, а Родина занимала последнее место. Позже решили умирать только за Родину, иногда прибавляя имена вождей. А нации сексуальных меньшинств пошли ещё дальше: они отказались даже от Родины, изъявляя готовность умирать за "Свободу, равенство и братство".

В наше время, когда повсюду рынок, Родина стала обычным товаром, который можно выгодно продать. Желающих торговать Родиной так много, что приходится устраивать целые конкурсы на получение специального мандата. Счастливые победители заседают в престижной палате и ведут активные торги. А все. кому не досталось право продавать Родину, вынуждены прозябать в рядах патриотически настроенных граждан. Слова плебей и патриот теперь синонимы.

"Безродные космополиты", которых раньше искала милиция, думают, что Родины вовсе не существует. Дескать, не было у нас "старой отцовской буденовки", "заветной скамьи у ворот" и "песни, что пела нам мать". Они полагают - это всё выдумки работников таможни.

Допустим, так оно и есть, но тогда не понятно, от чего нам хочется продать "хороших и верных товарищей, живущих в соседнем дворе". Откуда могут взяться предатели, если Родины нет?
Калитка, у которой мы сделали первое любовное признание, и подворотня, где впервые получили по рёбрам, имеют для нас ценность, за которую мы способны умереть. Это прямое противоречие инстинкту самосохранения. Ведь животные тоже имеют родные места, привязанности, душу, память, разум, слёзы и родственные связи, но совести у них нет. Они не стесняются чем-то вонючим метить территорию своего выживания. А за нашими пограничными столбами выживать не принято. Потому что Родина человека - это не звериное логово, а духовная колыбель Богоподобной личности.

Когда "свинорылые" враги и смена погоды разрушают всё, что нам было дорого, мы понимаем - свою Родину по наследству нельзя передать. Старики ворчат и сокрушаются, а дети воспринимают наши руины как нравственную основу личного бытия. В этой нравственной разнице и заключается уникальность собственной Родины.
У каждого патриота своя радость, а всякому предателю своё огорчение.

Когда черви ползают в тарелке, китайцам весело. А нам весело, когда американцам плохо.
Совсем недавно наших патриотов мучили злодеи, теперь мы имеем Родину, где патриоты мучают своих.
Всё, что происходит между нами и Родиной, напоминает поучительную сказку о злостном эмигранте колобке. Сдобный кругленький предатель напевал каждому встречному, что способен прожить без бабушки и дедушки. В результате горделивая жизнь колобка длилась недолго, но, останься он дома, она была бы ещё короче.