«Угробил Киенку – угроблю и вас» - Хроника войны большевиков с украинским народом

В селе Жавинка Черниговской пригородной полосы (нынешний Черниговский район Черниговской области) колхоз «Вторая пятилетка» возник достаточно поздно – в начале 1933 г. Хотя это и не спасло крестьян от серьезных «продовольственных трудностей». Колхозный актив составляли завхоз и кладовщик Иван Семенович Ждан, бригадир Михаил Владимирович Едомаха, рядовой член колхоза Василий Михайлович Ждан, звеньевые Марина Пантелеевна Гузь и Прися Федоровна Власенко.

А возглавлял «Вторую пятилетку» кандидат в члены партии Иван Федорович Оришко.

Председатель – человек энергичный, решительный. Надежный кадр, типичный компартийный активист: «систематически пьянствует, грубо обращается с колхозниками». Решительно проводил советскую политику, неоднократно говорил колхозникам: «Я раскулачил 17 дворов, и еще столько же раскулачу, так они быстрее пойдут в колхоз. Сейчас агитация не поможет, нужно нажимать. Не будем смотреть – бедняк или нет. Кто не вступил в колхоз, тот против советской власти». А на одном из собраний Оришко вообще заявил жавинцам: «Я был председателем колхоза в Киенке и угробил ее, люди от меня пухли от голода, то угроблю и вас».

Жителям Киенки есть что вспомнить о Голодоморе. Стараниями Оришко и ему подобных, которые исправно «выкачивали» хлеб и оставляли людей без средств к существованию. Смерти с диагнозом «от слабости организма» здесь имели место еще в октябре 1932-го и январе 1933 года. Однако ретивых активистов это не останавливало. Как следствие, уже в марте отмечается резкое увеличение смертности, а в мае Киенка, согласно секретных спецсводок областного отделения ГПУ, принадлежала к наиболее проблемным селам черниговской околицы: «до 30-и хозяйств опухлых от голода (5 человек умерло)», «в селе насчитывается 10 семейств, которые вышли из колхоза и абсолютно не имеют продовольствия. Все семьи опухли, отмечены 3 случая смерти от голода». Страдания людей приобрели такой размах, что в Киенке плюнули на все указания «сверху» скрывать настоящие причины смерти и в том же таки мае 1933-го писали прямым текстом в сельской книге записей актов гражданского состояния: «от голода» – 1 запись, «от голодухи» – 4 записи, «истощение организма» – 1 запись, «от слабости» – 1 запись. Похожая картина и в июне: «от голодухи» – 13 записей, «от слабости» – 1 запись, а один из жителей «повесился» – очевидно, от недостатка еды и безвыходного положения.

В июле 1933 года все 12 лиц умерли к 14-у числу, напротив пяти из них значится: «от голода». Невероятно, но даже в декабре 1933-го трижды встречаем умерших «от голода». Голодание людей в Киенке имело тяжелый и затяжной характер, а максимально истощенные организмы людей так и не смогли возобновить жизненные силы даже после появления нового урожая. Всего за 1933 год в селе умерло 128 лиц. Годом раньше – 43, в 1931 году – 38, в 1930 году – 32. Вот такой «фундамент» заложил Оришко, возглавляя тамошний колхоз.

Собственно, «наверху» должны были бы радоваться такому решительному и несокрушимому кормчему, которого ничего не остановит на пути к цели. Однако осенью 1933 года ситуация изменяется и чекисты фиксируют в своих спецсводках, что Оришко «халатно относится к работе, что приводит к развалу колхоза». Вот когда люди пухли от голода и умирали – то ничего, а колхоз – то для советской власти святое, разваливать то, что с такими трудностями создавалось, не разрешено никому.

Выяснилось, что Оришко снисходительно относится к части колхозников, дает коней для личных поездок. Тогда как другим отказывает в грубой форме, угрожая исключить из колхоза, как то было с Андреем Романенко и Михаилом Сукладом.

Председатель спелся с колхозником-середняком Иваном Семеновичем Жданом (сыном бывшего сельского старосты) и на пару с ним «систематически пьянствует». Следовательно Ждан получил ряд «хлебных» должностей – завхоз, кладовщик и кассир одновременно. При этом колхозный обоз пришел в полную непригодность, ремонтировать его завхоз не собирается, «бесконтрольно тратя средства на выпивку». Что интересно, за два месяца до того Ждана первым вписали в список колхозного актива как такого, которое принимает участие во всех «кампаниях», да и значился он тогда бедняком. Теперь же – и середняк, и сын старосты.

Между тем Оришко все чаще стал появляться на людях в пьяном виде, устраивает драки с женой, о чем стало известно всем колхозникам. Состояние дел в хозяйстве председателя интересовало все меньше, поэтому трудовая дисциплина стала стремительно падать, выход на работу существенно сократился. 6 колхозников вообще приобрели коней и стали зарабатывать на перевозках в Чернигове, прекратив, понятно, работать в родном хозяйстве. Следовательно наметилась тенденция к увеличению желающих уйти на заработки.

Падением дисциплины объясняется и пожар 6 октября 1933-го, когда неосторожное обращение с огнем малолетнего сына колхозника Михаила Матвея Власенко привело к воспламенению дома. А через сильные порывы ветра огонь перекинлся на соседние дворы, в результате чего погорели дома колхозников Ивана Марцевого, Тимофея Романовича Власенко и Агафии Васильевны Гузь.

Вот так Оришко попал в немилость. Очевидно, потерявшого бдительность «кандидата в члены партии» пожурили и отправили «исправляться» в другое село. Пока окончательно «не угробил» Жавинку и колхоз с «романтичным» названием «Вторая пятилетка».

Подготовленно по материалам Государственного архива Черниговской области.

Сергей ГОРОБЕЦЬУкраинский институт национальной памяти